Нехватка людей ощущалась даже в отряде императорских телохранителей, особенно в IX веке, когда было решено расширить его, усилив полком кавалерии и двумя полками пехоты. В итоге в это соединение пришлось принять больше наемников, чем раньше. Подавляющее большинство были русско-варяжского или англосаксонского происхождения. Служащие в этих отборных отрядах назывались хетайрии. Вместе с другими сколариями они обычно сопровождали императора в походах во Фракию и Вифинию. Их вооружение состояло из копий, мечей и щитов. Многие надевали на битву кольчугу. Однако в X веке немало византийцев старалось уклониться от воинской службы, которая стала обязательной, уплатив налог, освобождающий их от призыва. Численность армии упала до 140 тысяч человек. Как только на трон всходил император, которого больше интересовали интеллектуальные вопросы, как, например, ученик и друг Пселла Михаил VII (1071 — 1078), набор в армию сокращался и ей уделялось мало внимания. Большие достижения в военном деле создавали иллюзорное ощущение безопасности, которое способствовало распространению пацифизма и презрения к армии среди гражданского населения. В подобных случаях страна всегда платила высокую цену за свою беспечность, поскольку существование Византии напрямую зависело от состояния армии. Четыре века, пока империя переживала расцвет, армию всячески опекали. В XI столетии Константин VIII выделил сумму, равную 1,5 миллиона современных фунтов стерлингов, чтобы заплатить 14 459 военным на Крите. В те времена капрал получал 360 фунтов стерлингов в год, лейтенант — 720, капитан — 1080, а генерал до 14 500. На тот момент армия находилась в своей лучшей форме, была преисполнена чувства долга и преданности стране и народу.

Люди, боровшиеся с персами, франками, сарацинами и турками, были, как и римляне до них, хорошо оснащены. Это помогает понять, почему их обмундирование и оружие не претерпели особых изменений на протяжении тысячелетней истории Византии. В книге о тактике Лев VI заметил с понятной гордостью, что каждый его кавалерист обеспечен островерхим стальным шлемом, что он и его конь защищены чешуйчатыми доспехами, кольчугой, или кожаной накидкой, обшитой металлическими дисками. Эти доспехи отличались от тех, которые использовались в Западной Европе в завершающий период Средневековья. Если последние изготавливались из листового металла и закрывали все тело рыцаря, то византийская защитная амуниция была собрана из металлических частей, скрепленных между собой или пришитых к одежде из ткани или кожи. Впрочем, листовые панцири были известны в Византии, поскольку солдаты носили обшитые пластинами латы на теле и ногах до колен.

По описанию на людях, пытавшихся в XI веке свергнуть Константина IX Мономаха, были цельные металлические нагрудники. Кроме того, воины-византийцы носили кольчужные рукавицы, стальную обувь и металлические шпоры. Однако на битву императоры раннего периода надевали римские доспехи и одежду, чулки и высокие сапоги, украшенные жемчугом на восточный манер.

Офицеры шли в бой в шерстяных туниках под кольчугой и стальным нагрудником. Эти сорочки красились в цвет их полка, поскольку каждому полку присваивался определенный цвет и униформа. Западная Европа не знала таких нововведений до XVI века. Летняя форма шилась из более легких тканей, чем зимняя. В сырую погоду шерстяную тунику заменяли на парусиновый плащ. Низшие чины были вооружены луками и стрелами, кинжалами, копьями, пиками и дротиками. Колчан со стрелами носили висящим на поясе справа, а меч, обычно обоюдоострый, — слева. Так как у шлемов не было забрал, воины также носили небольшие металлические щиты для защиты лица. Полки копьеносцев, соединения тяжелой кавалерии, использовавшиеся в основном на Востоке, как и конные лучники, носили кольчугу и были вооружены копьями, боевыми топориками, мечами и щитами. Коней также закрывали кольчужными попонами. Лучники — и конные, и пешие — использовали воздушных змеев, чтобы определить силу и направление ветра, что помогало выбрать скорость и угол выстрела в соответствии с погодными условиями. Змей часто имел форму злого дракона или был украшен его фигурой и шился из шелка, то есть имел восточные черты, что подтверждает гипотезу, что римляне переняли это устройство у кочевников-сарматов, которые в свою очередь позаимствовали его у парфян.

Византийцы шли в атаку щитом к щиту с громкими криками. Они выкрикивали девиз, данный им в качестве боевого клича армейскими священниками. Он состоял из слов «Крест побеждает!». Воинов в наступлении сопровождали и священники, и особый отряд поддержки. И те и другие подбадривали солдат словами, песнями, декламацией и призывами. Вели их в атаке полковые знаменосцы, поднимавшие вверх римские «вексиллумы», то есть штандарты, или знамена, приносящие удачу. Следом шли солдаты с боевыми топориками, железными палашами, луками, пиками, копьями, дротиками, кинжалами и пращами, которые представляли собой сложный механизм из веревок. При нападении на крепость использовались небольшие передвижные башни. Их ставили на колеса или валы. Считается, что впервые такие башни применили при осаде Иерусалима. Еще использовали мостки и таранные устройства. Таран находился на деревянном остове, и требовалось 60 человек в защитной кожаной одежде, чтобы его раскачать. При необходимости вызывали инженеров, чтобы те сделали подкоп под стены осажденной цитадели. В VII веке византийцы изобрели свое самое мощное оружие, преимущественно чтобы остановить частые и все более опасные нападения арабов. Называемое в наши дни «греческим огнем», оно может считаться предтечей гранаты.

«Греческий огонь» делался из нескольких ингредиентов, включая серу и селитру, и был придуман в 717 году Каллиником из Гелиополиса. Емкости с «огнем» бросались в неприятеля с помощью катапульты. «Греческий огонь» оказался очень эффективным оружием и помог морскому флоту положить конец атакам арабов. В IX веке, когда русско-варяжские войска стали угрозой безопасности Византии, греческие ученые усовершенствовали это изобретение, и его снова использовали против захватчиков. К несчастью для византийцев, в XIV веке «греческий огонь» был вытеснен изобретением пороха и пушки. К сожалению, на закате Византии император и его последователи, даже находясь под угрозой вторжения турок-османов, не смогли оценить по достоинству важность нового оружия, которое, вероятно, было с успехом использовано еще в 1356 году в битве при Креси. Византийцам предлагали его купить, но они отказались, сочтя цену слишком высокой. Им следовало бы заплатить столько, сколько просили, потому что раздосадованный оружейник отдал патент оттоманскому султану, благодаря чему турки смогли обстрелять стены Константинополя ядрами во время роковой осады весной 1453 года, когда окруженный город пал перед султаном Мехметом.

Большинство оружейных заводов страны были сосредоточены в Константинополе и Фессалониках, но некоторые находились и в провинциях. Самые важные из них основывались в районах, богатых полезными ископаемыми. Так, Никомедия, в которую удобно доставлять ископаемые с горы Олимп, славилась своими щитами и мечами. Кесария, получавшая необходимый металл с Анти-Тавра, стала, наряду с рудниками Сардиса, основным центром изготовления доспехов. Отличные пики и копья ковали в Иерополисе в Киликии, где размещалось большинство мастерских по производству амуниции; другие мастерские находились на северо-западном берегу Малой Азии.

В поход вместе с армией выступали обозы с провиантом, одеждой и оружием, а также отряды санитарной службы и инженеров. Полковой обоз состоял из 350 повозок и помимо поклажи вез еще топоры, мечи и кухонную утварь. Каждый шестнадцатый воин ехал на вьючной лошади, таким образом, в каждый обоз входило 175 всадников и 2800 пеших, которые либо ехали на повозках, либо шли рядом. На ночь вьючных лошадей собирали в круг, повозки ставили внешним кругом. Дальше в дело вступали инженеры, вырывавшие вокруг лагеря канаву для защиты. Отряды санитарной службы, сопровождавшие армию, делились на маленькие группы. В каждую входил хирург, восемь санитаров-носильщиков и множество простых санитаров. Для перевозки раненых использовались лошади со специальными седлами. Полевые бани были доступны всем желающим: и больным, и здоровым. К каждому полку прикреплялись священники, у которых находилось немало забот. Им поручалось отмечать начало и конец каждого дня службой, которую посещали все. Также в их обязанности входило давать психологическую разгрузку людям, которым они часто советовали обращаться с молитвами к святым, покровителям воинов, например к святому Михаилу или Феодору Стратилату.

Разведчики и шпионы собирали информацию о передвижениях неприятеля. Так, редкостная беспечность в 1071 году дорого обошлась императору Роману Диогену: выступив с большой армией против турок-сельджуков, он не стал посылать разведчиков вперед, и все войско попало в ловушку и было разбито сельджуками у Манцикерта, а сам император попал в плен. Однако в общем византийская разведка хорошо управлялась и часто использовалась. До X века императоры сами вели свои армии в бой; их личные штандарты вселяли в солдат храбрость. В походе императора сопровождали герольды и большой кортеж прислуги. Они путешествовали с огромным багажом, возя с собой множество драгоценных вещей. Императорская палатка всегда выделялась размером и великолепием. Ее украшали дорогими коврами и сосудами. Она потрясала не только красотой, но и размерами. Однако армии и императорским телохранителям часто не удавалось защитить ее от захвата врагом, охочим до трофеев. Роман II (1028— 1034), разбитый арабами, бежал, бросив, если верить Пселлу, «палатку, набитую ожерельями, браслетами, диадемами, жемчугом и драгоценными камнями». За два века до того болгарский хан Крум обнаружил эквивалент 4,5 миллиона фунтов стерлингов армейского жалованья в захваченном им лагере, который бросил неприятель. Пленников убивали редко. Нижних военных чинов делали рабами, а высоких отпускали за выкуп. Во время переговоров принято было давать и брать заложников, чтобы избежать обмана.

Для передачи новостей с поля брани в столицу использовали гонцов, но их было немного, и солдатам, вернувшись с фронта, надлежало рассказывать всем о сложившейся ситуации. Если бы дух армии был выше в XIV и XV веках, туркам, возможно, не удалось бы дойти до азиатского берега Мраморного моря, откуда они смогли разгромить защиту Константинополя. Но начиная с XI века стойкость армии пошла на убыль. Частично в этом виновато уменьшение числа новобранцев из армян и исавров, а это было, в свою очередь, вызвано постепенным распадом фем и, следовательно, потерей очень важных земель, которые сначала захватили сельджуки, а потом турки-османы, а также продажей их крупным землевладельцам, которые жаждали расширить и без того огромные поместья. В 1096 году после прихода и ухода крестоносцев Первого крестового похода Алексей I Комнин попытался остановить разложение в армии и восстановить ее силу, обратившись к нации с призывом предоставить материалы и рабочие руки для строительства мостов и кораблей и, кроме того, потребовав снабжать войска на марше бесплатным хлебом, обеспечивать кровом и транспортом. Эти меры сделали армию крайне непопулярной среди гражданского населения, и именно в то время, когда набор новобранцев был и так затруднен.

Снова, как раньше, пришлось приглашать наемников в больших количествах и за очень большие деньги. В XII веке правительство пошло на отчаянный шаг. Чтобы привлечь офицеров в армию, решили сделать службу прибыльной, давая им поместья на субсидиях с некоторыми условиями. Эта система, называвшаяся «прония», использовалась для поощрения гражданских лиц. Хозяин поместья-пронии получал его до конца жизни. Он не мог его завещать, но, пока служил, и земля, и крестьяне, которые на ней жили и работали, принадлежали ему. Его крестьяне платили ему все налоги и сборы, а он сам ничего государству не платил. Право собирать деньги со своих крестьян и получать доход со своих угодий помогало такому человеку разбогатеть. Взамен, однако, владелец пронии должен был служить в армии, прибывая туда полностью вооруженным и на коне в сопровождении требуемого числа солдат. Эта уступка не принесла желаемых плодов, и при Михаиле VIII (1259—1282) был добавлен еще один стимул.

Воинскую пронию сделали наследуемой. Это решение имело неожиданный, но, без сомнения, предсказуемый итог: землевладельцы осели в своих поместьях, поскольку такое послабление освобождало их от необходимости бороться за увеличение дохода. В результате к XIII веку практически вся аристократия была освобождена от уплаты земельного налога, и карьера на военном поприще стала считаться непривлекательной. Гражданское население настолько невзлюбило военных, что с того момента до 1354 года, несмотря на обязательный призыв и из частных, и из церковных поместий, армия в основном состояла из наемников, а владельцы проний покупали себе освобождение от службы. Жалованье наемников опустошало государственную казну. В отчаянии Андроник II (1282—1328) повысил налоги, взимаемые с гражданского населения, и уменьшил численность армии до чисто символической. Он сократил кавалерию до 3 тысяч человек, 2 тысячи из которых стояли в Европе, и всего лишь тысяча осталась, чтобы противостоять туркам в Азии. Неудивительно, что османы сочли возможным продолжить давление на византийцев, а те никоим образом не могли остановить их.

Византийский флот всегда был скромным, однако играл жизненно важную роль в защите страны, неоднократно спасая ее от вторжения врагов и помогая коммерческому флоту стать хозяином Средиземного моря, по крайней мере до того периода, когда венецианские и генуэзские торговые флоты не изменили баланс в свою пользу. Византийский флот приобрел особое значение с усилением арабов. К 698 году он стал не только мощным кулаком вооруженных сил, но завоевал такой политический авторитет, что сумел свергнуть императора Леонтия и заменить его с помощью фракции зеленых на адмирала флота. Но когда арабский флот пришел в упадок, византийский тоже утратил силу. Его слабость была использована" как повод урезать жалованье моряков, которое стало самым низким во всех войсках. В IX веке «друнгарий», то есть адмирал флота, занимал низшую ступень в порядке старшинства из всех военных стратегов, но в X веке с нарастанием угрозы со стороны киевских варягов он поднялся по значимости до доместика военной схолы и, таким образом, стал выше всех армейских и флотских командиров. Главнокомандующий флота назывался «стратег карабизиани».

На сегодняшний день у нас очень мало информации о судах, на которых ходили византийцы, но подводная археология может в будущем расширить наши познания. Они называли свои боевые корабли дромондами. Самым используемым из них, вероятно, была дирема. Размеры ее могли меняться. Требовалось от 100 до 300 человек, чтобы управлять ею. Более быстрое судно, бирема, очень похожа на галеон. Более скоростные корабли меньшего размера выступали в качестве помощников для крупных судов, сигнализируя флажками и огнями, которые были обычными способами связи между судами, идущими по морю.

С самого начала набор новобранцев во флот был сопряжен с еще большими трудностями, чем в армию. В 690 году при Юстиниане II ощущалась такая нехватка моряков, что император решил переселить христианский народ маронитов с их исконной земли в Северной Сирии на берега Пелопоннеса, Кефалонии и Эпира, чтобы забрать его мужское население во флот. В обмен на это «призывник» получал такие же выгоды, какие предоставлялись солдатам, служащим в приграничных областях. Они становились владельцами фем, но, как и в пограничных и регулярных войсках армии, было проведено четкое различие между имперским флотом и флотскими фемами. Так, императорский флот базировался в Константинополе, но флотские фемы, которые со временем появились и в Малой Азии, и в юго-западных прибрежных районах, и на юге Малой Азии, и в большинстве областей Греции, часто привлекались для укрепления императорского флота дополнительными силами. В XI веке после заключения мира с Киевской Русью флоту было разрешено уменьшить свои ряды. Впоследствии он так и не восстановился после регресса и поэтому не смог соперничать с генуэзским и венецианским флотами.

Снова взойдя на трон в 1261 году, Михаил VIII подарил генуэзцам район Галата в Константинополе для проживания, а также право пользоваться проливами Босфор и Дарданеллы. Эту уступку трудно переоценить, так как она передала торговлю на Черном море в руки генуэзцев. Его преемник, Андроник II, считал, что может верить обещаниям генуэзцев. Поэтому он решил сократить флот до 20 трирем, которые в основном использовались для церемоний. Корабли военно-морского флота Византии разоружались, и сотни моряков вынуждены были выбирать: оставить службу ради иного заработка, записаться в турецкий флот или пойти работать на частное судно. Многие предпочли два последних варианта, чтобы не прощаться с морем, несмотря на то что им пришлось бы поднять оружие на своих сограждан и христиан. Пираты всегда мешали судоходству в Средиземном море. Если их удавалось поймать, византийцы отправляли их в специальную тюрьму на острове. Убежать оттуда было настолько сложно, что Михаил V (1041 — 1042) заключил туда своего дядю Иоанна, боясь, что этот интриган может выбраться из любого другого заточения, чтобы снова устроить заговор против племянника.